Александр Аузан,
учредитель Института национальных проектов, научный руководитель работ по созданию концепции развития сообщества профессионалов, формируемого в рамках Проекта по финансовой грамотности

Сегодня нужно осознать, что и мир, и та сфера финансовой культуры, в которой мы с вами вместе трудимся, изменились — и это породило новые задачи, требующие осмысления и дополнительной координации. Не перечисляя всего, что сказано в заявлении, я бы отметил три вещи, которые мне кажутся основными.

Первое. Этот кризис не похож на кризисы 1998, 2008–2009 и 2014–2015 годов, он другой. В частности, этот кризис «вырубил» на время карантина определённые секторы экономики — например, сферу услуг, которая теперь будет восстанавливаться долго и тяжело. Такого не было никогда. В России проблема безработицы в последние десятилетия никогда не была серьёзной. Потому что есть русская модель рынка труда: у нас людей не увольняют, им уменьшают зарплату. Но удар такого рода модель не выдержала: многие люди оказались за бортом. А это совершенно новый вызов для тех, кто занимается финансовым образованием, финансовой культурой. Поэтому нужен совсем иной подход при освещении вопросов занятости и безработицы. Так, в Национальном плане восстановления экономики РФ после пандемии коронавируса, который был обнародован в начале июня, в этой области намечены очень разумные вещи. Это, в частности, значительное повышение выплат по безработице, организация цифровой занятости прежде всего в депрессивных регионах. И это наша с вами задача — рассказать людям о том, что, когда «вырубило» некоторую часть экономики (а значит, и их источники существования), выход всё-таки есть: человек может претендовать на такие-то выплаты, работу можно найти не в своём, а в другом регионе и т. д.

Ответы на вызовы нужно искать вместе с основными партнёрами и стейкхолдерами нашего сообщества, которое занимается распространением финансовой грамотности

Вторая тема связана с первой. Не только у нас, но и по всему миру люди стали остро переживать социальную несправедливость. Реакцией на это стала, например, налоговая реформа, налоговое перераспределение доходов. Идёт принципиальное изменение, которого мы не видели 20 лет. Раньше экономический блок правительства исходил из того, что экономисты называют «парето-оптимальностью» и что я бы назвал либеральной моделью справедливости: нельзя отбирать у другого, можно поддерживать человека до тех пор, пока это не уменьшает благосостояния другого лица. Поэтому задача состояла в «увеличении пирога», к которому все имеют доступ. Теперь не так, теперь началось перераспределение. Теперь верх среднего класса заплатит дополнительные два процентных пункта налога на доход физических лиц (НДФЛ), которые пойдут на лечение людей с орфанными (редкими) заболеваниями. Происходят и другие изменения: например, самозанятым вернули так называемый профессиональный налог за 2019 год, тем самым приглашая к легализации тех, кто ещё остаётся в теневом секторе экономики. Сейчас самозанятых станет гораздо больше, поскольку теперь этот опыт распространяется не только на экспериментальные регионы, а на всю страну. Уплачиваемый самозанятыми налог — это право на помощь. Им говорят: «Легализуясь, вы будете платить профессиональный налог, но если вам будет трудно, мы вам этот налог и вернём». Эти изменения в налоговой сфере не совсем такие, о которых я мечтал и за которые боролся. Я считал, что налог за 2019 год нужно отдать в беспроцентную ссуду на три года всем 25 погибающим отраслям, но правительство ограничилось только самозанятыми. В части НДФЛ, когда мы планировали с Алексеем Кудриным стратегию на 2018–2024 годы, у нас был вариант увеличения до 15% этого налога для среднего класса. Но мы прорабатывали вариант, предполагающий, что эти два дополнительных процентных пункта давали бы право голосовать, куда направить собранные средства, то есть обменять увеличение налога на расширение прав представителей среднего класса. Решение о целевом налоге принято, но цель определили не сами люди, а президент. В любом случае налоговые изменения начались и будут продолжаться. Их вектор — поворот к социальной справедливости, я бы сказал, к справедливости социал-демократического типа, то есть к перераспределению от более состоятельных в пользу тех, кто беднее. И с этим нам также нужно работать, это надо объяснять людям.

Третье — и , м не к ажется, с амое в ажное. За время пандемии цифровизация не просто расширилась. Стали доминировать такие институты, как цифровые платформы с агрегаторами. Это именно институты в экономическом смысле. Они умеют бороться с оппортунистическим поведением, уклонением от оплаты, введением потребителя в заблуждение. Они предполагают очень высокий уровень взаимного доверия, гораздо выше, чем за их пределами. Они легко, как нож в масло, входят в любую страну. Они объединяют миллионы «цифровых граждан», управляемых агрегаторами через пользовательские соглашения, которые являются «конституциями» этих цифровых платформ и принимаются без всяких референдумов. Это, как говорят историки, октроированные (дарованные) конституции. И они создают новую ситуацию для людей. Люди уже не могут жить без цифровых платформ: там всё быстрее, эффективнее, разнообразнее традиционных способов коммуникации. Все мы уже там. А что делать с пользовательскими соглашениями, которые не всегда хороши для человека? Нужно что-то вроде цифрового омбудсмена, который представлял бы интересы пользователей перед крупными цифровыми игроками. Нужно объяснять людям, как жить и работать в этой новой цифровой реальности.

Стали доминировать такие институты, как цифровые платформы с агрегаторами. Это именно институты в экономическом смысле

Не буду больше говорить о вызовах. Я назвал три, на мой взгляд, самых важных. Другие вызовы обозначены в заявлении, подготовленном сотрудниками Института национальных проектов, компании ПАКК и Экономического факультета МГУ для Проекта Минфина России. Ответы на них нужно искать вместе с основными партнёрами и стейкхолдерами нашего сообщества, которое занимается распространением финансовой грамотности, а также налоговой культуры, цифровой культуры… Может быть, коллеги по-другому видят важность и очерёдность вопросов. Может быть, они видят те вопросы, которых не видим мы. Но понятно, что произошёл очень серьёзный поворот. Многие оперативно вошли в новый режим и организовали помощь людям. Но идея заявления состоит в том, чтобы обсудить этот системный поворот в целом, а не быструю реакцию на внезапный удар.